Неожиданное знакомство.
Тягомотный вечер 16 октября 1989 года не предвещал ничего необычного. Профессор Вельховер убаюкивающим голосом проповедника вещал нам курсантам – иридологам о значении дистрофических знаков на радужной оболочке глаза человека. Осенняя Москва, монотонность дождя за огромными витражными окнами медсанчасти ЗИЛа…
В дверь тихонько поскреблись. Вельхофер «на автомате» ответил: «Да, конечно, войдите, будьте настолько любезны». Курсанты, вздрогнув, ожили. Дверь широко распахнулась. «Здрасьте, Евгений Сергиич, это я». Вся наша гоп – компания вместе с профессором жадно глядела на дверной проем. Из него на нас смотрела голова академика Федорова. Вот так, запросто, из задрыпанного дверного проема занюханной медсанчасти ЗИЛа нас всех оглядывали озорные, искрящиеся неподдельным весельем даже сквозь сумрак вечера голубые глаза одной из самых легендарных личностей 20-го века – глаза Святослава Федорова.
«Евгений Сергеич, или я не вовремя?». Полный юношеского задора голос Федорова, словно струну оборвал голос нашего шефа. И перейдя вдруг на фальцет с умеренного альта голос профессора Вельховера еще несколько мгновений висел в вечерней тишине. Но после густого прокашливания вновь вернулся к хозяину: «Ну конечно, Святослав Николаевич, ну конечно, как же не вовремя? Я вас жду».
Глаза Вельховера поверх очков просканировали наши оскаленные рожи: «Так, Картавенко, начни с того, на чем я кончил». Кто-то гнусно хихикнул в толпе. «Торунци, заканчивайте Ваши армянские захеры и слушайте меня, в смысле – его». И ткнул в меня пальцем. Две легенды советской медицины скрылись за скрипучей дверью. О каком продолжении могла идти речь? Мы взахлеб, чуть ли не налазия друг на друга стали обсуждать это мессианское явление – внезапное солнцестояние на нашем курсантском небосклоне.
И как я не пытался, конечно никто не собирался меня слушать. Лишь только назойливый Лейба Гриншпуль из Черновцов, близоруко блымая своими совиными очами и жадно дыша мне в лицо чесноком, снова начинал меня мучить: «Нет, ты мне уже скажи, а если эти пятнышки я так и увижу здесь,- и он ткнул рукой на слайде радужной оболочки в сегмент печени, - о чем тогда я уже буду должен думать?». «О пенсии, Лейба, о пенсии для этого перца. Любое пятно в этом месте – это уже признак хронического воспаления или уже даже цирроза. Ты меня уже понял?»,- поерничал я. От Лейбы очень сильно пахло домашней колбасой с чесноком. А с учетом того, что на улице уже был вечер, я что было силы отвернулся от доктора из Черновцов.
Как я стал личным врачем академика Святослава Федорова.
Дверь опять неожиданно скрипнула. «Виктор Владиленович, будьте любезны, присоединитесь к нам»,- голос Вельховера пел как скрипка Страдивари в руках Поганини. За моей спиной кто-то громко икнул. «Вот тес, любезный коллега, перед вами уважаемый академик и так сказать, его нога». Положения более щекотливого в своей жизни, за исключением того, когда меня к званию генерала представили, а самого звания так и не дали, я еще не испытывал.
Из – под калошины дорогих брюк выглядывала на меня нога, скорее не очень ладно скроенный после ампутации участок голени. Все это хозяйство принадлежало академику Федорову. На лицо были все признаки хронического воспаления культи: синюшная отечность, варикозное расширение вен. «А скажите, Святослав Николаевич, фантомные боли сильно беспокоят?», - я протер руки влажным полотенцем, любезно поданным мне профессором Вельховером. «Так я ведь, собственно с этим к Евгению Сергеевичу и приехал,- Федоров был явно смущен происходящим, - а он вдруг Вас позвал. Не скрою, хвалит он Вас, коллега, очень хвалит».
Я занимался академиком, а он изучал меня.
Разобранный этой ситуацией до нейтрино, я не нашел ничего другого, как тут же, как когда-то в шахте на сумасшедшей глубине, провести сеанс иглоукалывания. Уже после постановки игл я почувствовал себя «в своей тарелке». Да и рука профессора Вельховера по-отечески тепло лежавшая на моем плече, утвердила меня в правильности моих шагов. Именно такой ход с моей стороны «разрядил» нереальную для меня ситуацию чуть ли не до веселья. Я занимался академиком РАН, а тот, как мне показалось, жадно занимался мной, то есть во все свои глаза изучал меня. Евгений Сергеевич Вельховер по-хозяйски суетился за нашими с Федоровым спинами. Звякали тарелки, тонко звенели рюмки и еще что-то звенело. Обстановка в кабинете была мирной и доброжелательной.
«Святослав Николаевич, ну вот , пожалуй, и все на сегодня». Я снял иглы, протер кожу академика коньяком. Спирта как всегда в этом случае не нашлось. «Что скажете, Виктор Владиленович?», - глаза академика Федорова уже со спокойным любопытством разглядывали меня. «Нужно еще несколько сеансов, и Ваш флебит купируется, а вместе с ним и фантомные боли заметно облегчатся. Но кроме флебита нужно серьезно позаниматься печенью и желчным пузырем. Именно они и формируют фантомное состояние. Но кроме этого, - я несколько замялся, - у Вас еще и катаракта в правом хрусталике зреет. Надо бы и ее «умыть»».
"А нога-то и не болит. Совсем не болит..."
Федоров растерянно улыбнулся: «Слышь, Женя, а нога-то и не болит. Совсем не болит, сучка». И благостно посмотрел на меня. «Слышь, сынок, а я ведь тебя завтра к себе жду. Ты ведь приедешь, не подведешь?». Я оглянулся на учителя. Тот утвердительно кивал своей седой головой. «Ну вот и ладушки, а теперь чаю, что-ли?»,- и Федоров покрутил по сторонам своей ёжикоподобной головой в поисках какого-нибудь чая...
Продолжение статьи читайте в следующем выпуске рассылки или на нашем сайте www.doktor-kartavenko.ru
А начать бороться с таким недугом как катаракта легко, быстро и комфортно, а, главное, безопасно, вы можете, скачав совершенно бесплатно нашу книжку «Новая зарядка для глаз» и регулярно выполняя рекомендации из нее.
С уважением к Вам, авторы «Школы безопасного здоровья доктора Картавенко»
Татьяна и Виктор Картавенко.
Другие наши статьи на тему катаракты: Катаракта. Тибетский способ лечения.
